Теория фирмы

История микроэкономики

Индекс материала
Теория фирмы
Страница 2
Страница 3
Страница 4
Все страницы

Теория фирмы

Пожалуй, именно в области теории фирмы разыгрались наиболее жаркие баталии между неоклассическим и поведенческим подходами, и в то же время в наибольшей степени обнажились различия между ними в предмете исследования (и соответственно появились возможности разделения сфер влияния).

Традиционная маржиналистская теория фирмы трактует последнюю как абстрактный условный объект, который не должен вызывать каких-либо неуместных ассоциаций с "реальными" компаниями. Этот объект представляет собой "индивидуальный центр принятия решений, задачей которого является лишь приспособление выпуска и цен одного или двух воображаемых продуктов к простейшим воображаемым изменениям и данных"

.Решения этого центра преследуют цель максимизировать прибыль (т. е. уравнять предельный доход с предельными издержками) и принимаются на основе полной (совершенной) информации ("фирме" известна ее кривая спроса). Таким образом, фирма в традиционном маржиналистском варианте представляет собой всего лишь псевдоним исходной модели рационального максимизатора.

Еще в большей степени, чем максимизирующий потребитель (у него все же могут быть разные функции, подлежащие максимизации), маржиналистская фирма лишена свободы выбора: ее решения полностью детерминированы "средой", из которой поступают к ней сигналы не только об изменении спроса, но и об изменении издержек: заработной платы, процента, налогов, сигналы, которые в маржиналистской теории цены возникают только за пределами фирмы.

Сама же фирма минимизирует объем издержек для каждого возможного объема выпуска, что также соответствует максимизации прибыли. Более того, сама целевая функция максимизации прибыли, как предполагается, также навязана фирме средой путем естественного отбора: те, кто придерживается иных целевых функций будут рано или поздно вытеснены с рынка максимизаторами прибыли.

Можно сказать, что маржиналистская неоклассическая модель фирмы есть производное от неоклассической модели рынка. Как пишут Р. Сайерт и Ф. Хедрик, "теория фирмы априорна в том смысле, что ее поведение может быть выведено из предпосылок, характеризующих среду".

В прикладном исследовании это выведение осуществляется по схеме "структура-поведение-результат" (structure-conduct-performance). Структура рынка ("отрасли"): различные виды монополии, олигополии, совершенная конкуренция - все это задает фирме тот или иной способ максимизации прибыли, что, в свою очередь, приводит к тому или иному объему производства и уровня цен (если речь не идет о совершенной конкуренции, где цена задана извне).

Таким образом, неоклассическая модель фирмы, являющаяся под видом исходной модели рационального человека-максимизатора применима прежде всего там, где необходимо в самом общем виде сравнить "результаты" различных рыночных структур или ответить на вопрос: в каком направлении изменится цена и выпуск продукта при изменении спроса или издержек?

Считается, что наибольший смысл неоклассические ответы на эти вопросы имеют в том случае, если исследуются условия, близкие к модели совершенной конкуренции, когда конкурентное давление как пасту из тюбика "выдавливает" из фирмы наиболее рациональную стратегию (которой при соответствующем достаточно глубоком уровне абстракции является максимизация прибыли). В случае монополии ориентироваться на предсказания неоклассической модели становится труднее, ибо монополия обладает большей свободой действий.

Еще сложнее для рассмотрения ситуации олигополии, когда к фактору относительной свободы действий добавляется фактор неопределенности, связанный с ожидаемым поведением конкурента.

Можно сделать вывод, что традиционная неоклассическая теория фирмы не предполагает существования фирмы как особого общественного института. Следовательно, за пределами традиционного неоклассического подхода остается объяснение причин, в силу которых существует сам институт фирмы, его организационная структура, закономерности его развития и роста. На исследование этих проблем традиционная неоклассическая теория никогда и не претендовала и с легким сердцем могла уступить их институционализму и поведенческой теории (за одним важным исключением, о котором речь впереди).

Гораздо более существенным и неприятным для неоклассического подхода оказался тот факт, что переход некоторых исследователей фирмы на более конкретный, обогащенный эмпирическими наблюдениями уровень анализа, который произошел в первую очередь по заказу самого большого бизнеса, выявил, что многие задачи, традиционно входившие в предмет рассмотрения неоклассики, получают при этом иное решение.

Именно этот факт послужил основой той методологической войны между неоклассиками и приверженцами поведенческого подхода к теории фирмы, которая с переменным успехом продолжается в течение всего послевоенного периода.

Переход на более конкретный уровень рассмотрения фирмы, на котором она существует не как логическая конструкция, а как реально существующая "деловая организация", был самым непосредственным образом связан с пересмотром принятой модели человека. Во-первых, место индивидуального рационального максимизатора заняла иерархически организованная группа людей, связанных друг с другом по вертикали и горизонтали, имеющих различные предпочтения и целевые функции, которые складываются в результирующую стратегию всей фирмы. (Для корпорации сюда добавляется проблема взаимоотношений управляющих с акционерами-собственниками).

Во-вторых, более конкретный уровень анализа требует более реалистичного взгляда на тот уровень рациональности, которым в действительности обладают люди, принимающие в организации решения. Это, в свою очередь, предполагает исследование самого процесса принятия решений, который для неоклассического подхода является "черным ящиком".

Соответственно, новые теории фирмы развивались по трем направлениям. Первое из них - так называемое менеджеристское, сводилось к тому, что место прибыли в целевой функции фирмы занимала другая максимизируемая переменная (с учетом влияния институциональных факторов).

Важно подчеркнуть, что в этих концепциях фигурирует уже не "цель фирмы", а цель управляющих акционерных компаний, что предполагает более конкретный уровень анализа.

Мы воспользуемся тем, что эти теории глубоко и подробно проанализированы Ю.Б.Кочевриным и ограничимся простым их перечислением. Речь идет прежде всего о максимизации продаж или темпа роста продаж (при ограничении на прибыль) в моделях У. Баумоля; максимизации темпов роста реальных активов корпорации (при ограничениях на соотношение рыночной и балансовой стоимости ее акционерного капитала) в модели Р. Мэрриса. В этих моделях предполагается, что управляющие фирмы озабочены не только ее рентабельностью, но и долей рынка, а также собственным престижем и влиянием, которые связаны с размерами корпорации.

Следующим шагом в сторону конкретизации целевой функции управляющих являются некоторые модели О.Уильямсона, включающие в числе прочего расходы фирмы на содержание управляющих.

Во всех этих моделях управляющие наделяются, по сути дела, той же степенью рациональности, что и неоклассическая максимизирующая прибыль "фирма". Они обладают достаточной информацией для того, чтобы оптимальным образом реализовывать свои цели, но ну объективное положение наемных работников на службе у собственников-акционеров ведет к тому, что у них формируется специфический набор предпочтений, побуждающий отклоняться от стратегии максимизации прибыли, а относительная независимость от собственикков позволяет им следовать этим предпочтениям на практике.

Второе направление, также получившее высококвалифицированное освещение в советской экономической литературе, объясняет происхождение и существование самого института фирмы как иерархической организации, сохраняя при этом модель рационального максимизатора и методологический индивидуализм. Речь идет о так называемом "трансакционном" подходе, восходящем к знаменитой работе Рональда Коуза.

Согласно Коузу, выбор между административными и рыночными отношениями с контрагентом, т. е. вопрос о включении или невключении его в фирму, решается экономическим субъектом исходя из того, какой вариант минимизирует его трансакционные издержки (они включают издержки поиска информации, ведения переговоров, защиты прав собственности, риск невыполнения контракта и пр. )

На этом основании была выстроена теория фирмы как системы формальных и неформальных контрактов между различными ее участниками. В этих контрактах оговаривается, какие права собственности и на какие именно ресурсы (рабочую силу, предпринимательский талант, средства производства) данный субъект уступает и какие доходы получает взамен.

В итоге оказывается возможным достичь неоавстрийского идеала: изложить теорию фирмы без фирмы как института, ограничившись взаимодействием рациональных, максимизирующих полезность индивидов. Отношения между индивидами внутри фирмы и вне ее здесь, в сущности, одинаковы; разница лишь в форме контракта.

 

 

Третье направление принципиально отличается от двух, изложенных выше. Здесь приближение к конкретному уровню анализа достигается за счет пересмотра самой модели человека, отказа от предпосылок максимизационной рациональности. При этом новая модель человеческого поведения в экономической организации, именуемой фирмой, создается не априорным подбором, а формируется на основе эмпирического исследования того, как принимаются решения в реальных фирмах. Целью исследователя здесь является не "реалистичность мотивации", а "реалистичность процесса'' (на самом деле вторая включает в себя первую). Основоположником этого подхода к теории фирмы, который получил название поведенческой, стал упоминавшийся в предыдущей главе американский ученый Г. Саймон.

Именно его исследования принятия решений в "деловых организациях" положили начало поведенческому направлению в западной экономической теории и лежащей в ее основе концепции ограниченной рациональности. Если говорить о принятии решений в фирме, то здесь есть две возможности: либо радикально упростить ситуацию, так чтобы можно было применить оптимизационную модель (например, предположить, что функция издержек является квадратической), либо применить иную вычислительную процедуру, которая дает не оптимальное, но удовлетворительное решение, однако исходной, а не упрощенной задачи.

Кроме того, организации борются со сложностью окружающего их мира, заменяя абстрактную, глобальную цель (такую, как максимизация прибыли) более конкретными подцелями (subgoals), достижение которых. действительно можно контролировать. Наконец, третий прием состоит в разделении сложной задачи принятия решений между несколькими специалистами, координируя их работу горизонтальными и вертикальными связями. Эти идеи, которые легли в основу концепции ограниченной рациональности, были изложены Саймоном в его первой большой монографии "Административное поведение".

В дальнейшем в их духе были проведены широкие эмпирические исследования, теоретическое осмысление которых содержится в книге коллег Саймона: Р. Сайерта и Дж. Марча "Поведенческая теория фирмы", которая до сих пор сохраняет важное теоретическое значение и является своего рода "библией" данного теоретического направления.

Поскольку это классическое произведение не получило столь же подробного анализа в нашей теоретической литературе, как неоклассический, менеджеристский, трансакционный подходы, мы считаем себя вправе уделить ему больше внимания.

Поведенческая теория фирмы, согласно Сайерту и Марчу, состоит из четырех основных разделов, определяющих:
1) цели организации;
2) ожидания организации (т.е. поиск и обработку новой информации);
3) выбор организации;
4) степень контроля за выполнением избранного решения.

Авторы рассматривают фирму как коалицию индивидов, имеющих разные предпочтения и соответственно разные цели, несводимые к достаточно широкому консенсусу. Вместе с тем предполагается, что не существует человека (предпринимателя, группы людей), который мог бы навязать свою волю всем остальным, контролируя и стимулируя их.

Субъективный произвол участников коалиции строго ограничен бюджетом организации и разделением обязанностей и компетенции в ее рамках (которые принимаются авторами как данность). Более того, в организациях, существующих достаточно долго, складывается свой набор формальных и неформальных процедур, которые играют роль прецедента в судебной практике и способствуют стабильности целей организации. Коалиционное соглашение изменяется сравнительно редко, в основном под действием движения уровня притязаний различных участников фирмы.

Авторы книги подчеркивают, что различные цели, которых добиваются разные подразделения фирмы, вовсе не обязательно должны интегрироваться в одну общую цель. На практике дело обстоит так, что в центре внимания оказывается то одна, то другая из возможных целей, которые часто даже противоречат друг другу (если рассматривать их одновременно, но на это у организации обычно не хватает сил).

Сегодня на повестке дня может быть проблема дифференциации продукции, поставленная отделом сбыта, а завтра в центре внимания окажется проблема стандартизации и унификации, которой добивается отдел производства. А, может быть, неожиданная авария привлечет первоочередное внимание к технике безопасности, до которой давно не доходили руки. Ограниченная рациональность участников организационной коалиции не дает им возможности удерживать в поле зрения все проблемы и согласовывать их непротиворечивым образом.

Ограниченная рациональность и отсутствие единоличной ответственности порождают и своеобразное явление, которое Сайерт и Марч назвали "организационной расслабленностью" (organizational slack), свойственной большим коалиционным организациям. Проявляется .оно в том, что некоторые члены коалиции получают больше, чем минимум, необходимый для того, чтобы удержать их в организации: завышается зарплата, лишние привилегии получают управляющие; быстрее, чем это действительно нужно, растет бюрократический аппарат и т.д. Это означает, что организация заведомо не может максимизировать прибыль, так как факторы производства оплачиваются не по их предельной производительности. Но с другой стороны, "подкожный жир", накопленный организациями в хорошие времена, позволяет им выжить во время неприятностей, когда, отмена "лишних" выплат и привилегий не приводит к распаду фирмы.

Но вернемся к основным целям фирмы, которые определяют выпуск продукции и ее цену. Сайерт и Марч выделяют пять таких целей (или групп целей), связанных с различными показателями деятельности фирмы и соответственно выдвигаемых разными ее отделами. Первая группа относится к показателям объема производства. Целями является здесь достижение или превышение определенного уровня производства (при этом любые изменения должны быть достаточно плавными, чтобы не вносить нарушения в технологический процесс).

Вторая группа целей связана с уровнем запасов готовой продукции - он должен быть достаточным, чтобы избежать непредвиденных нехваток. На этот показатель ориентируются отделы, занимающиеся непосредственно запасами, а также продажами.

Третья и четвертая цели определяют желаемый уровень продаж и долю рынка. За них выступают в первую очередь отдел продаж, а также высшее руководство фирмы, для которого с этими показателями связаны стабильность и престиж фирмы.

Наконец, пятая цель фирмы (дело, разумеется, не в порядковом номере) - это прибыль (целевой уровень или норма). Здесь смыкаются интересы роста капиталовложений, источником которых является прибыль, высших менеджеров (доход которых в большой мере зависит от прибыли), а также акционеров и кредиторов компании, которые тоже могут рассматриваться как участники коалиции.

Еще раз напомним, что все эти отчасти противоречивые цели не вытесняют друг друга, а сосуществуют благодаря децентрализации принятия решений и организационной расслабленности.

Что же касается процесса сбора и обработки информации, то исследование Сайерта и Марча (основанное, напомним, на изучении практической деятельности американских компаний) дает нам следующие сведения. Поиск информации предпринимается фирмой не регулярно, а скорее, как исключение. Он происходит в тех случаях, когда действующие организационные решения доказали свою неэффективность. Предполагаемые новые варианты поведения фирмы сравниваются не между собой, как предполагает неоклассическая теория, а с действующими решениями, а также оцениваются с точки зрения соответствия некоторым важнейшим параметрам (их не более полудюжины, главным является наличие в бюджете организации не обходимых средств для осуществления проекта) . Таким образом, эта процедура полностью соответствует саймоновской гипотезе ограниченной рациональности - поиск и выбор удовлетворительного решения - и институционалистской ориентации на привычные, устоявшиеся способы поведения.

Этот второй аспект поведения фирм получил особенно интенсивную разработку в трудах американских ученых Р. Нельсона и С. Уинтера, создавших так называемую эволюционную теорию экономических изменений. Центральным для них является понятие "рутины", определяемое как "сравнительно сложный образец поведения, применяемый под воздействием небольшого числа сигналов, легко опознаваемый и функционирующий в автоматическом режиме".

Говоря более простым языком, "рутина" - это способ, каким обычно делаются дела. Главная миссия этой теоретической категории состоит в том, чтобы подчеркнуть относительную стабильность, преемственность поведения фирмы: "В первом приближении можно ожидать, что фирмы в будущем будут вести себя согласно рутинам, принятым ими в прошлом".

"Во втором приближении" мы можем предположить, что рутины претерпят некоторые изменения чисто количественного характера, порождаемые взаимодействием внешних стимулов и существующих рутин. И лишь в случае чрезвычайно интенсивного давления обстоятельств фирма может пойти на упразднение прежней рутины и замены ее новой. В отличие от неоклассической теории издержки поиска и адаптации не предшествуют здесь нахождению альтернатив, а входят в сами альтернативы как один из важных моментов.

Таким образом, очевидно, что предлагаемая Нельсоном и Уинтером эволюционная теория имеет самостоятельное значение тогда, когда окружающая фирму среда меняется, но не слишком резко. В этом случае неоклассическая теория предскажет изменение поведения, а эволюционная - отсутствие изменений.

Причины стойкости рутины, как считают Нельсон и Уинтер, заключаются в том, что она представляет собой своеобразные активы фирмы, на приобретение которых были затрачены определенные инвестиции. Заводить новые рутины достаточно накладно для фирмы и трудно для самих управляющих. В результате фирме, может быть, выгоднее представить себе, что никакой инфляции нет, и производить свои плановые расчеты в постоянных ценах, чем нанимать специалистов, которые помогли бы ей сыграть на изменении цен.

Интересно, что даже внедрение в употребление фирмами компьютерной технологии не может устранить рутины: в этом случае рутиной оказывается сама выбранная фирмой система программного обеспечения и не принимаются те новшества, которые требуют пересмотра последней. (Таким образом, здесь, так же как и на финансовых рынках, научно-технический прогресс не вытесняет поведение, которое с неоклассической точки зрения не является рациональным.)

Пересмотру рутин мешает также угроза разрыва налаженных связей фирмы с ее поставщиками и клиентами (которые относятся к ее активам) и угроза конфликта внутри фирмы, между ее различными подразделениями. Именно это делает экономическое новаторство весьма трудным делом, для которого требуются специальные экономические субъекты - предприниматели, о которых мы подробнее расскажем ниже.

Рутины особенно прочны потому, что они держатся не только на рациональных расчетах, но и на уровне бессознательного: на системе убеждений, принятой в данной компании, на ее "организационной культуре".

Краткий обзор теорий фирмы как экономического субъекта показывает, что здесь существует большое разнообразие целевых функций и предпосылок, касающихся информации и способа принятия решений. Разница между подходами обусловлена здесь не специализацией на том или ином аспекте деятельности фирмы, а степенью абстракции. При неоклассическом взгляде на фирму как атом рынка, подчиняющийся законам оптимального распределения ресурсов, оказывается возможным применить к проблемам производства, ценообразования и некоторым другим удобную в обращении исходную модель человека-максимизатора.

Однако при этом мы вынуждены игнорировать институциональную специфику фирмы как организации и все элементы ее стратегии, которые не продиктованы логикой рынка.

Если же нам необходим более конкретный анализ, не абстрагирующийся от того, как на самом деле принимаются решения в фирмах, то нам придется отказаться от максимизационной модели и рас смотреть фирму как сложную систему людей с различными интересами, информированностью и степенью рациональности. В какой мере эта система обладает собственной самостоятельной целевой функцией - вопрос открытый, но очевидно, что принимаемые решения не подчиняются здесь максимизационной логике, а скорее следуют некоторым общепринятым упрощающим процедурам. Естественно, что экономисты идут на издержки, связанные с более конкретным поведенческим анализом, лишь в том случае, когда более простые предпосылки оптимизационной рациональности дают неудовлетворительное решение (в области своей собственной теории экономисты, как указывал Г. Саймон, всегда выбирали удовлетворительный, а не оптимальный вариант) или тогда, когда процессы, происходящие внутри фирмы имеют для них самостоятельный интерес.

 

Поведение потребителей

Теория экономического поведения потребителя, если понимать его достаточно широко, занимает выдающееся место в современной западной экономической науке. Теория потребления в настоящее время. достаточно четко поделена между микро- и макроэкономическим анализом, хотя существует небольшая группа ученых, стремящихся навести мосты между этими двумя областями. Поэтому как описание современных подходов, так и очень краткое историческое введение нам придется разбить на две части, начиная по традиции с микроэкономических аспектов.

А. Предыстория. В XIX в. внимание или невнимание к проблемам потребления всецело предопределилось тем, как данный экономист отвечал на "основной вопрос политэкономии" - вопрос о стоимости (ценности). Тот, кто видел первооснову колебаний цен в изменении производственных издержек (трудовых или совокупных), обычно не включал проблемы потребления в сферу политэкономических исследований. Это относится прежде всего к английской классической школе, а также к экономической теории марксизма. Позицию английской школы наиболее ясно и недвусмысленно изложил Дж. С. Милль.

Подчеркивая различие между ценообразованием в оптовой и розничной торговле, он писал, что "розничная цена по-видимому, очень медленно и весьма неполно поддается воздействию конкуренции", "привычным регулятором цен является обычай, время от времени изменяемый существующими в умах покупателей и продавцов представлениями о какой-то справедливости или сообразности цен". Центральным аргументом в этих рассуждениях Милля была апелляция к различиям в поведении людей в отдельных, секторах экономики. На оптовых рынках под действием конкуренции "покупатели не жалеют сил, чтобы узнать и обычно действительно узнают минимальную цену, по которой может быть куплен товар должного качества...

Покупки для личного потребления осуществляются даже деловыми людьми не всегда по коммерческому принципу... То ли по лености, то ли по беспечности, или потому, что люди видят утонченность в том, чтобы платить, не задавая вопросов, три четверти тех, кто это может себе позволить, соглашаются на гораздо более высокие цены, чем необходимо, за вещи, которые они потребляют: в то время как бедные часто поступают так же по неведению и недостатку рассудительности, из-за нехватки времени для поисков и расспросов и нередко по принуждению явному или скрытому".

Прошу прощения у читателя за эту огромную цитату, но в этом фрагменте Милль не только изложил собственную позицию, но и предвосхитил развитие альтернативной антимаржиналистской теории потребительского выбора вплоть до нашего времени.

Подход Милля к розничной торговле можно смело назвать "институционалистским". Но, согласно данному самим этим автором определению предмета политической экономии (см. гл.1), к последнему относится только сфера господства конкуренции и деятельности экономического человека.

Для Маркса же потребительское поведение, не представляло особого интереса по иным причинам. Потребитель, как писал он в "Нищите философии", не более свободен, чем производитель, его потребности и вкусы в определяющей мере сформированы обществом - дом, в котором он живет. Применительно к капитализму это означает, что потребление людей детерминируется движением капитала, а поэтому "расширение круга потребностей становится изобретательным и всегда расчетливым рабом нечеловечных, рафинированных, неестественных и надуманных вожделений".

Другая традиция господствовала в странах континентальной Европы, в которых проблема ценности никогда полностью не отрывалась от полезности, оценки вещи самим потребителем.

Свое логическое завершение и хорошо разработанный аналитический инструментарий эта традиция получила в ходе маржиналистской революции. Для первых маржиналистов полезность была единственным фактором, определяющим ценность, а потребительское поведение - прообразом экономического поведения вообще. Особенно преуспела в утверждении монистического полезностного подхода к экономической теории австрийская школа.

Однако безбрежная экспансия потребительского поведения, потребительского выбора на всю экономическую проблематику происходила путем схематизации образа самого потребителя, превращения его в рациональную оптимизационную машину, лишенную той институциональной специфики, о которой говорил Милль. Одним из первых обратил на это внимание Т. Веблен в своей знаменитой книге "Теория праздного класса", в которой дальнейшее развитие получили характеристики потребительского поведения, очерченные Дж. С. Миллем. От Веблена идет институционалистский подход к проблемам потребления, находящийся в оппозиции к неоклассической теории потребительского выбора.

Макроэкономический аспект проблемы потребительского поведения или, иными словами, теория потребительской функции попали в. сферу внимания экономистов еще позже. Правда, уже Сисмонди ссылался на недостаточное потребление как причину кризисов перепроизводства, а позднее эта аргументация постоянно повторялась в марксистской теории кризисов.

Но только после Великой депрессии и "Общей теории" Дж.М.Кейнса, поставившего вопрос о детерминантах эффективного спроса, проблема распадения совокупного дохода на потребляемую и сберегаемую части приобрела постоянную прописку на страницах экономических журналов. В значительной своей части работы о потребительской функции посвящены циклическим колебаниям потребления и будут рассмотрены ниже. В этом же параграфе мы остановимся на поведенческих гипотезах, которые пытаются объяснить долгосрочные изменения в совокупном потреблении.

Б. Микротеория. Долго говорить о традиционной, неоклассической, абстрактной, рационалистической и т.д. теории потребительского поведения мы здесь не будем и отошлем читателя и. предыдущим главам, где все это сказано применительно к общей теории. Если повторить коротко, то для Джевонса и Вальраса была характерна модель абсолютно рационального гедониста, максимизирующего свои удовольствия. Менгер и австрийская школа предполагали, что человек в меру своих ограниченных возможностей достигает наилучшего удовлетворения своих субъективных потребностей.

Ординалистская традиция отказалась от гедонизма и видоизменила понятие о рациональности потребителя, отказавшись от расчета максимальной полезности и остановившись на постоянстве и транзитивности предпочтений. К потребительскому поведению относятся и рассмотренные нами усовершенствования неоклассического инструментария после второй мировой войны: теория поиска, теория ожидаемой полезности и др.

Наиболее интересным компонентом модели человека для неоклассического исследователя потребительского выбора (как и для любого современного неоклассика вообще) являются ожидания. Что же касается изменения набора предпочтений и воспринятая потребителем имеющейся у него информации, то от этих факторов неоклассическая теория обычно абстрагируется.

Впрочем, уже упоминавшиеся Г.Беккер и Дж. Стиглер предприняли попытку объяснить стабильность предпочтений и доказать отсутствие существенной разницы между вкусами людей с помощью рациональной максимизации полезности. Согласно этой теории, потребители у себя дома занимаются "производством" различных полезных эффектов (commodities), используя в качестве факторов производства рыночные блага (товары), свое собственное время, навыки, опыт и другой человеческий капитал. Авторы доказывают, что максимизация полезности в данном случае сама приведет к устойчивости вкусов, формированию привычек, становлению традиций.

Дальнейшее развитие рационалистической модели потребительского выбора привело к расщеплению ранее синонимических понятий "благо" и "полезность". В ходе этого процесса некоторой конкретизации подверглась и исходная модель человека. К. Ланкастер первым предположил трактовать каждое благо как набор объективных полезных характеристик, комбинируя которые, потребитель максимизирует свою функцию полезности.

Другие исследователи применили к той же ситуации технику поведенческого анализа. Ими были выделены несколько возможных алгоритмов выбора удовлетворительного варианта. Назовем некоторые из них. Дизъюнктивное правило предполагает выбор варианта с наивысшим уровнем одной, самой важной характеристики. Конъюнктивное правило: выбирается вариант, превышающий удовлетворительный уровень по всем характеристикам (предполагается, что этот уровень достаточно низок, иначе этот способ явно непрактичен).

Правило последовательного отбрасывания: отбрасывается каждый вариант, не удовлетворяющий приемлемому уровню любой, первой попавшейся характеристики. Лексикографическое правило: варианты сравниваются парами, причем сначала по самому важному критерию, потом по следующему по важности и т.д. (напоминает правило, по которому располагаются слова в словаре).

Эти и другие правила могут комбинироваться в самых разных сочетаниях. Так, Ф.Ван Раай предлагает такую последовательность правил, которая, по его мнению, применима для моделирования оценки потребителем различных вариантов крупной покупки, требующей довольно тщательного обдумывания .

Эта комбинация сочетает элементы максимизации (на завершающей стадии, когда осталось немного вариантов) и ограниченной рациональности на ранних стадиях выбора, где субъект перегружен информацией и сильно влияние неопределенности.

Говоря о различных алгоритмах принятия потребительских решений, мы не упомянули о привычках и обычаях, значение которых обычно подчеркивают институционалисты. Разумеется, в повседневных покупках эти факторы играют доминирующую роль. Но все вышесказанное относилось только к покупкам принципиально новых товаров и товаров длительного пользования, которые приобретаются достаточно редко и обдуманно.

Что касается области мотивации потребительского поведения в его микроаспекте, то и здесь, помимо традиционных целей - наибольшей полезности и максимального удовлетворения потребностей, выдвигаются также иные варианты, прежде всего психологами. Напомним, что неоклассическая целевая функция предполагает, что все потребности лица, принимающего потребительские решения, удовлетворяются на равновесном уровне, т.е. любой сдвиг этого уровня вверх и вниз будет означать ухудшение благосостояния данного индивида.

Таким образом, все потребности держатся недоудовлетворенными. Крайне маловероятно, что какие-либо из них окажутся удовлетворенными полностью (в этом случае последние приращения соответствующих благ обычно обладают крайне незначительной полезностью или нормой замещения) или неудовлетворенными вовсе (здесь предельная полезность или предельная норма замещения, как правило, очень высоки): такое положение скорее всего не будет равновесным.

В действительности дело, как известно, обстоит не совсем так. Прежде всего сами потребности суть в какой-то мере функция от дохода и социального положения человека, меняются и возникают вместе с их изменениями. Вполне можно представить себе, скажем безработного, которому приходится держать абсолютно неудовлетворенной свою потребность в посещении театров. Жители развивающихся стран, стоящие на грани голода, не ощущают потребности в охране окружающей среды и т.д.

Теория иерархии потребностей американского психолога А. Маслоу утверждает, что человеческие потребности делятся на пять групп, причем высшие группы начинают удовлетворяться только по мере полного насыщения низших, более насущных. Первая, низшая группа - физиологические потребности, вторая - потребности в безопасности и защите, третья - потребности в дружбе, любви и принадлежности к определенной группе, четвертая - потребность в высокой самооценке и общественной оценке (ее может удовлетворять и вебленовское демонстративное потребление) и, наконец, пятая - потребность в самореализации.

Схема Маслоу в сущности представляет собой описанный выше вариант выбора удовлетворительного решения по лексикографическому правилу. Главное ее отличие от неоклассической теории выбора состоит в том, что замещение удовлетворения одних потребностей удовлетворением других возможно здесь только в рамках одной группы, но не между ними.

Реалистичность модели Маслоу также подвергалась критике. Прежде всего здесь приходит в голову парадоксальный с точки зрения Маслоу пример с бедняками, которые могут недоедать, но тратить большую часть своих скудных доходов на выпивку и даже развлечения (например, карнавалы в латиноамериканских странах). Эти исключения хорошо объясняет еще одна интересная психологическая теория мотивации, имеющая применение в теории потребления: теория когнитивного диссонанса, разработанная Л.Фестингером.

Речь здесь идет о том, что человек стремится избежать состояния психологического дискомфорта, которое возникает, если в его системе убеждений есть внутреннее противоречие. Когнитивный диссонанс можно уменьшить тремя способами: 1) блокировать одно из противоречащих друг другу убеждений; 2) приобрести дополнительную информацию, которая может прояснить суть противоречия и таким образом уменьшить его остроту; 3) предпринять действие, которое устранило бы один из диссонирующих элементов не только в душе человека, но и в самом его окружении. Из этих альтернатив обычно выбирается та, которая вызовет наименьшее противодействие.

Чаще всего человек предпочитает не вмешиваться в жизнь, а соответственным образом отрегулировать свое сознание. Поэтому он задним числом склонен обращать внимание на положительные последствия своих поступков и игнорировать отрицательные. Такая установка может значительно повлиять на потребительское поведение. Вот пример, приведенный в одной из работ экономистов, пользующихся концепцией Фестингера. Человек выбирает себе хорошо оплачиваемое место работы, которое находится в районе с повышенным уровнем радиации.

 

 

Предположим, что через некоторое время после того, как он приступил к работе, в продаже появляется новое эффективное средство, защищающее от радиации. Согласно всем разумным соображениям, включая теорию Маслоу, наш герой должен его купить. Иной прогноз дает теория когнитивного диссонанса: он воспримет свой высокий доход не как плату за риск, а как .признание своих больших личных заслуг. Что же касается неприятной радиации, то от нее он постарается отвлечься, убедить себя, что в действительности серьезной опасности нет. Поэтому, чтобы не увеличивать "диссонанс", человек, объективно нуждающийся в защите от радиации, может не купить насущно необходимую ему вещь.

Другое дело, если наш герой еще не решил, поступать ли ему на эту работу. В этом случае наличие защитного оборудования может, напротив, уменьшить диссонанс. Стремление избежать когнитивного диссонанса аналогично желанию "съесть пирог и иметь его" и особенно распространено там, где велика неопределенность.

Еще один возможный психологический вариант целевой функции потребительского поведения - минимизация риска при приобретении товара. Здесь как бы абсолютизируется вторая ступень иерархии потребностей Маслоу. Наконец, есть и попытки включить в целевую функцию потребителя переменные, заимствованные из социальной психологии. Такова известная модель американских экономистов М. Фишбайна и И. Айзена.

В этой модели на потребительские "намерения" влияют два фактора, веса которых могут меняться. Первый из них - суммарная оценка всех последствий данного варианта поведения (покупки), умноженная на их вероятность (в духе теории ожидаемой полезности). Второй - сумма оценок данного поступка всеми людьми, чье мнение имеет для потребителя значение, умноженных на сравнительную величину этого значения.

Таким образом, модель Фишбайна-Айзена включает в себя оценку поведения человека его референтной группой, которая, поскольку веса двух факторов меняются, может стать и главным детерминантом выбора. В целом потребительское поведение на микроуровне, видимо, хуже поддается аппроксимации с помощью модели рациональной максимизации, чем, к примеру, поведение участников финансовых рынков. По крайней мере, если в последнем случае модели эффективных рынков используются практиками, то применительно к рынкам потребительских товаров, кажется, ничего похожего не наблюдается.

В. Макротеория. Макроэкономические аспекты потребительского поведения изначально связаны в теории с отклонениями от рациональности. Как отмечалось выше, впервые поставивший в центр внимания теории проблему распадения совокупного личного дохода на потребляемую и сберегаемую часть Дж. М. Кейнс объяснял свою потребительскую функцию (потребительские расходы растут вместе с ростом дохода, но меньшим темпом) "основным психологическим законом", т.е. привычкой к определенному уровню потребления, не основанной ни на каком рациональном расчете.

Эмпирические исследования показали, что потребительская функция Кейнса хорошо объясняет различия в норме сбережений между семьями с разными доходами в один и тот же момент времени. Но расчеты С. Кузнеца и Р. Голдсмита опровергли "основной психологический закон" Кейнса для временных рядов и показали стабильность доли сбережений в доходе, несмотря на неуклонный рост последнего. Кроме того, была установлена относительная устойчивость потребительских расходов во время послевоенных экономических кризисов, несмотря на снижение личных доходов (все сказанное относится к США). Для того чтобы объяснить эти явления, экономисты перешли от гипотезы "абсолютного" дохода Кейнса к другим гипотезам. У всех этих теорий есть общая основа: детерминантом потребления является не сам фактический доход, а его отношение к среднему или стандартному.

Отличие же состоит в том, что этот средний уровень или стандарт понимается по-разному. Эти различия, в свою очередь, связаны с моделями человека, которых придерживаются авторы.

Так, вебленовская концепция демонстративного потребления, направленного на приобретение более высокого социального статуса, оказала влияние на гипотезу относительного дохода Дж. Дьюзенберри. Согласно этой гипотезе, средний уровень понимается как средний в данном обществе или, точнее, в референтной группе, на которую человек равняется. Соответственно основной психологический закон Кейнса справедлив не для абсолютного роста дохода (если он вырос у них равномерно, ничего не изменится), а для перехода потребителя в более зажиточную доходную группу, т.е. перемещения вверх по общественной лестнице.

При снижении же относительного дохода, потребители не склонны отказываться от достигнутого уровня потребления (здесь действуют сразу два институциональных фактора: сохранение престижа и привычка). Таким образом при падении дохода уровень потребления фактически определяется не текущим, а прошлым уровнем дохода.

В теории потребительской функции, как и в других случаях, специфически макроэкономические гипотезы возникали на базе психологических, институционалистских моделей человека, и лишь затем в эту область проникали более рациональные, привычные большинству экономистов модели. В этой связи следует упомянуть теорию "постоянного дохода" М.Фридмена и теорию "жизненного цикла" Ф.Модильяни и его единомышленников.

В обоих случаях авторы противопоставляют фактический уровень дохода тому, который, исходя из некоторых рациональных соображений, ожидается получить. В теории жизненного цикла информированность, а значит и степень рациональности в действиях субъекта предполагаются наибольшими. В основе теории Модильяни лежит модель человека, который, исходя из ожидаемой продолжительности своей жизни и ожидаемых доходов, рассчитывает уровень потребления, гарантирующий ему максимальную полезность на всю оставшуюся жизнь.

Полезность понимается здесь как функция от совокупного настоящего и будущего потребления, а ресурсами, которые потребитель использует для решения оптимизационной задачи, является сумма его богатства, текущего дохода и дисконтированных будущих доходов. Эти три последние переменные в агрегированном виде и являются независимыми переменными в уравнении потребительской функции. Казалось бы, здесь мы имеем дело с типичным случаем применения модели рационального максимизатора. Но логика эконометрического исследования, имеющего дело с реально наблюдаемыми статистическими данными, требует как-то заземлить концепцию ожидаемых будущих доходов. Для этого вводятся радикальные упрощения.

Во-первых, предполагается, что потребитель всегда желает, чтобы в течение всей оставшейся жизни он получал доход равными годовыми порциями. Поэтому нам достаточно найти эту среднегодовую величину, и задача будет решена. Что же касается среднегодового ожидаемого дохода, то его Ф. Модильяни и А. Андо определяют как функцию от среднего текущего дохода на душу работающего населения. Таким образом, в функции остается лишь текущий доход и богатство, а оптимизационные гипотезы растворяются на дальних подступах к окончательной спецификации регрессионного уравнения.

Согласно гипотезе Фридмена, фактический доход потребителя можно теоретически разделить на два компонента: постоянный и временный (это разделение "как бы" осуществляют сами потребители). Постоянный (он же ожидаемый) компонент индивид рассматривает как доход на свой капитал, состоящий из: материального богатства, человеческого капитала, способностей, образования, личностных характеристик), выбранной профессии, места работы и т.д. Все прочие случайные, с его точки зрения, факторы (хотя среди них могут быть и вполне закономерные и предсказуемые - например, циклические колебания экономики) порождают временный компонент дохода (в среднем для достаточно большой труппы, людей эти факторы взаимопогашаются и величину среднего временного дохода обычно можно считать равной нулю) .

Аналогичным образом Фридмен предлагает разделить и потребительские расходы. Его гипотеза постоянного дохода состоит в том, что достаточно устойчивая функциональная зависимость связывает между собой лишь постоянные компоненты потребления и дохода. Временные же компоненты доходов и расходов не коррелируют не только с постоянными, но и между собой.

Интересно, что Фридмен отвергает концепцию жизненного цикла, близкую его собственной. Во-первых, он считает, что нет никаких оснований полагать, что в среднем за жизнь сумма временных доходов должна быть приравнена к нулю. Во-вторых, что для нас еще важнее, он не считает необходимым заранее постулировать, что потребители разделяют свои доходы и расходы на две части. Достаточно принять предпосылку, что они "как бы" это делают, а затем уже интерпретировать полученные результаты эконометрической оценки.

Следуя методологии Фридмена, нам нет нужды измерять постоянный доход и тем более доказывать, что это могут сделать сами потребители. Достаточно эмпирически измерить эластичность потребления по доходу, удостовериться в ее относительной стабильности и сделать вывод, что мы располагаем теорией, дающей верные "прогнозы" (термин условный, поскольку "предсказание" делается "назад").

Справедливости ради надо отметить, что коэффициент, связывающий постоянный доход с постоянными расходами для разных групп населения, колеблется, и среди факторов, его определяющих, Фридмен называет норму процента, отношение текущего дохода к богатству и другие факторы, влияющие на выбор между потреблением и накоплением активов. Таким образом в рассмотрение включаются некоторые не только рациональные (норма процента как показатель выгодности накопления относительно потребления), но и институциональные (раса, национальность) соображения.

Как и Модильяни, Фридмен предложил аппроксимировать изобретенную им переменную (постоянный доход) с помощью текущего дохода и средневзвешенной величины прошлого дохода (скользящая средняя с убывающими весами за последние 2,5 года) . Но если Модильяни производил замену неуловимой теоретической категории на осязаемую статистическую переменную до оценивания и апеллировал лишь к соображениям здравого смысла, то Фридмен вначале оценивал влияние некоторого фактора под условным наименованием "постоянный доход", а затем определял возможных заместителей этого искусственно сконструированного ряда методом наименьших квадратов.

При всей разнице методологических приемов Фридмена и Модильяни (методология Фридмена, разумеется, гораздо более изыскана, чем откровенное апеллирование к максимизации полезности, внезапно уступающей место доводам на уровне здравого смысла) их модели очень похожи по виду и по выводам: на потребление влияет лишь "нормальный" доход, разница между фактическим и нормальным сберегается.

Как представляется, здесь мы имеем дело с характерной для макроэконометрических исследований относительной независимостью теории (т.е. в данном случае, спецификации уравнения) от принятых поведенческих предпосылок, о которой мы говорили в прошлой главе. Поэтому даже наиболее рационалистические теории потребительской функции на стадии оценивания используют рабочую модель человека, далекую от абсолютно рациональной оптимизации.

Наконец, в заключение мы рассмотрим теорию, которая пытается синтезировать микро- и макроэкономические, а также социологические подходы к проблемам потребления. Эта теория принадлежит американскому экономисту Дж. Катоне, исследования которого можно отнести к области психологической экономической теории (psychological economics) .

Катона делит все потребительские расходы и сбережения на обязательные (контрактные) и необязательные (дискреционные). Первая группа, к которой относятся покупка предметов первой необходимости, платежи за квартиру и коммунальные услуги, отчисления в пенсионные и страховые фонды и пр. не представляет большого теоретического интереса, так как осуществляются по привычке и зависят только от размеров дохода.

Гораздо интереснее, с точки зрения Катоны, дискреционные виды покупок (к ним относятся, в частности, прикупки товаров длительного пользования) и сбережения. Решения по их поводу случаются относительно редко, и на них влияют не только объективные факторы (доходы, процент по потребительскому кредиту), но и совокупность психологических переменных, которые Катона назвал промежуточными в том смысле, что всякое воздействие объективных экономических факторов на потребление и сбережение идет только через них.

К этим переменным относятся мнения, ожидания, настроения, притязания, - словом все необходимое для того, чтобы объективная покупательная способность человека воплотилась в реальные покупки. Состояние промежуточных психологических переменных можно измерить с помощью массовых опросов, результаты которых подытоживает "индекс потребительских настроений".

Катона считает недопустимым "спрямление" логической цепочки и исключение из анализа промежуточных переменных, характерное для большей части "объективных" теорий потребления, прежде всего потому, что на промежуточные переменные, а через них - на дискреционные потребительские расходы воздействуют не только экономические, но и политические (войны, выборы и пр.) факторы. Кроме того, что еще важнее, лишь от внутреннего состояния чело века зависит, какой вес он придает тому или иному внешнему фактору. Очень важно и то, что среди психологических переменных рациональный расчет занимает отнюдь не главенствующее место (если бы это было так, спрямление можно было бы провести без особого труда). Гораздо сильнее могут оказаться массовые волны оптимизма или пессимизма, которые побуждают потребителей действовать, казалось бы, вопреки разумным расчетам.